UNBELIEVABLE.SU
Приведения/полтергейст

Войны

Загадочные и интересные места/открытия

Загадки прошлого

Сокровища и пираты

Загадки животного мира

Личности/народы

Катастрофы

Праздники и обычаи

Религия/Вера

Искусство

Медицина

Высокие технологии

НЛО/пришельцы

Загадки космоса

Истина


Реклама:
Поделиться с друзьями:

«Мериканец» из деревни Лебедянь.

«Мериканец» из деревни Лебедянь.Этого человека я встретил случайно и видел на протяжении всего лишь одной короткой фронтовой ночи. А запомнил на всю жизнь. Вот уж больше полувека он стоит у меня перед глазами.
Было это в середине войны. Однажды весной, во время нашего наступления после Курской дуги, под Звенигородкой. Мы шли в колонне автомашин, как говорится, буквально на плечах у отступавшего противника.

Дороги были чудовищные. Одни грунтовки. Днем заснеженную и оледенелую колею развозило в грязевую жижу, ночью прихватывало морозом. Под колесами одни ухабы да колдобины.
То ли немцы, то ли мы придумали закладывать в дорожные ямы замороженные тела убитых фрицев. На них машины прыгали как по лежневке. Местами буксующую машину все равно приходилось толкать, задыхаясь от выхлопных газов. К вечеру я одурел окончательно...
В деревушку, как сейчас помню, по названию Лебедянь, мы въехали уже темной ночью. Она была сожжена. Среди пепла дымящихся бревен, сгрудившихся автомашин стояло несколько чудом сохранившихся хат. Все они были забиты солдатами до предела. Люди спали стоя, в полном смысле этого слова, спрессовавшись как кильки в банке. Возле хаты играл огнями костер. Вокруг несколько солдат.
— А вы езжайте влево. Тут километрах в трех мериканец живет. Его как будто не сожгли — он на выселках,— подсказала мне закутанная до бровей в платок старушка, прикорнувшая у огня.
По морозу мы довольно быстро нашли хатенку с тусклым светом окна. Я распахнул дверь, хата была пуста. На рубленом столе дымилась лампада из сплюснутой артиллерийской гильзы. На печи, свесив ноги, сидел обросший щетиной степенный старик. Я запомнил его босые, узловатые, как корневища, свесившиеся с печи, ноги. Сам же он был в ватнике.
— Здесь живет мериканец?— спросил я.
— Jes, i am (да, это я),— ответил старик по-английски. От неожиданности я оторопел: американец, да еще в русской хате?
Солдат-водитель втащил в хату вещевой мешок с энзе: буханка хлеба, пайка сахару, американская тушенка и несколько кирпичиков гречневой каши на машинном масле. Парень захлопотал у стола и печи, я занялся стариком.
Старик спустился на лавку, нырнув в старые, вконец растоптанные валенки.
Начался разговор удивительный, на каком-то странном басурманском языке, в котором крепкие русские словца и фразы мешались с английскими словами. Я понял: старик во что бы то ни стало хочет подчеркнуть, что он действительно «мериканец»— потому говорит по-ихнему.
Водитель хлопотал над столом, металось пламя артлампады, разбрасывая тени по стенам. И тут только я заметил, что по бревнам развешаны многочисленные фотографии. Они были старые, желто-коричневого цвета, некоторые с заломанными углами. Но развешаны аккуратно, с любовью.
Неторопливо мы продолжили разговор со стариком на нашем варварском «эсперанто».
— Никакой я не мериканец— русский я. Только жил в Америке. И старик рассказал мне невероятную историю своей жизни. Он из этих мест. Но было это еще до первой мировой... Страшный голод обрушился на эти края — народ стал разбегаться. А тут пошел разговор о том, что можно уехать в Америку. Поехали в Одессу с братом.
— Проверили нас на вшивость— все как положено,— рассказывает старик.— И отбыли мы на пароход. Где, не помню сколько дней, плыли, но прибыли мы в Америку. Несколько лет работали по-черному — на самом трудном. Но, помаленьку, лет через восемь выбились в люди. Да еще как!
Я в Детройте даже свой салун тогда держал — четверо белых, шесть негров работали у меня. Салун, машина, свой дом...
— Гляди, вон на фотографиях — я на машине в киношный Голливуд маханул. А вот мое заведение...
Гляжу на фотографии — глазам не верю. Фордовская машина. У дверцы респектабельный господин — неужели «мериканец»? С трудом узнаю— он... Он же у витрины: «Рашен тройка».
Мы пододвигаемся к столу, где призывно пахнет тушенка и дымится гречка на солидоле.
Старик продолжает на том же «эсперанто»:
— Не поверите, истомился я. Сбил меня с богатой жизни, как вы думаете, кто — Шаляпин. Приезжал он тогда в Детройт с концертами. Помню, взял билет — сидел и плакал в зале, когда он русские песни пел.
А окончательно доконал меня знаменитый русский борец Иван Поддубный, приехавший в американский цирк. Затащил я его к себе в салун. Сидим, водку пьем. Говорю я Поддубному:
— Давай, Ваня, поматеримся! Давненько крепких слов не слыхал! Сидим, кроем друг друга многоэтажно. А кругом народ слушает и не понимает: то ли ссоримся, то ли миримся... С тех пор не мог я больше в Америке... Продал я салун, купил роскошный автомобиль, с десяток чемоданов и подался в Одессу.
Оттуда на машине в родную Лебедянь. Куда там — дорог нет. Пришлось продать автомобиль какому-то богатому одесситу. А я купил тройку — и с лентами в родные места... Гуляли несколько месяцев всей деревней — невесту искал!
— Ну и нашел? — перебиваю мериканца.
— Нашел. Да еще какую... Скончалась она, но мне дочку подарила.
Старик подошел к печи, где-то пошарил на ней и достал фотографию. Глазастая красавица улыбалась со снимка.
— От немцев услал... Туда за фронт. Скоро вернется.
— А как же ты при немцах-то?
Старик сощурился и, утопая в морщинах, бойко подмигнул мне:
— Да никак... Я в хате выставку устроил из открыток — американских. Глядите, мол, как русские обошлись со своим союзником — мериканцем.
Немецкие офицеры приходили смотреть. Так и не тронули...
Уже начало светать, когда мы закончили разговор, так и не сомкнув глаз. Пора ехать дальше. Я разбудил шофера.
Стал я уезжать, в дверях старик помахал нам рукой и вслед выкрикнул по-английски:
— Кептен, хав ю а пис оф соп? (Капитан, нет ли у вас кусочка мыла?)
Я протянул ему кусок трофейного мыла, как помню, французского. Больше мы никогда друг друга не видели.
Когда, через много лет проезжая по этим местам, я с трудом нашел деревню Лебедянь, уже никто не мог мне ничего сказать о «мериканце». Великий патриот, он растворился в народе.
— Говорят, был здесь такой до войны. Наверное, немцы порешили,— припомнила старушка.

Автор - Вас. Захарченко

Поделиться с друзьями:
загрузка...


Комментарии:
Нет комментариев :( Вы можете стать первым!
Правила: В комментариях запрещено использовать фразу 'http', из-за большого кол-ва спама
Добавить комментарий:
Имя или e-mail


Последние статьи:

Реклама:
Контакты администрации сайта :