Советский пилот ас Александр Покрышкин – трижды герой СССР. Невероятное

Поделиться с друзьями:

Советский пилот ас Александр Покрышкин – трижды герой СССР.

Мне присылает открытки из Техаса американский летчик, с которым я познакомился в Анголе, симпатичный и, думаю, душевный парень. Он собирает коллекцию фотографий выдающихся авиаторов разных стран. Я открылся ему, что знал немало советских пилотов высокого класса, а затем выслал несколько снимков. Американец ответил мне из своего Техаса картонной бандеролью с любопытной книгой. Чуть не полгода добиралась она до Москвы, но ее, видать, непростая даже в эпоху «илов» и «боингов» одиссея стоила того: получил я роскошное издание о советской авиации в годы второй мировой войны, текст и снимки, многие из которых увидел впервые. Кое-где мой друг сделал закладки и пометил: «Это твои знакомые».
Вспомнив изучаемый некогда в институте английский язык, я не одну ночь постигал со словарем эту книгу. В одной из глав повествовалось о внезапном ударе германских военно-воздушных сил по советским аэродромам 22 июня 1941 года. 1811 самолетов уничтожено в один день, из них 1489 сожжено на земле, 322 наши машины были сбиты в воздушных боях в тот день...
В книге это объясняется не тем, что многие наши самолеты были устаревшими, а неправильной тактикой ведения воздушного боя. Она губительно господствовала до тех пор, пишет автор, пока один русский старший лейтенант не изобрел новые приемы, которые изменили ситуацию в небе в пользу русских.
Этот старший лейтенант сбил много немецких самолетов, он мог сбить их больше, но это не имело столь решающего значения. Главное, продолжает автор книги, у него появилось более сотни последователей, ставших настоящими асами. Его звали Александр Покрышкин.
В книге помещена фотография с такой надписью: «Возвратившийся со «свободной охоты» на войне советский ас полковник Александр Покрышкин в окружении других офицеров. Звезды на покрышкинской «Аэрокобре Р-39», построенной в США, означают 55 его побед».
Американцы не упустили случая подчеркнуть, что советский летчик воевал на их машине. Известно также, что президент Рузвельт наградил Покрышкина Золотой медалью Конгресса США и назвал его лучшим летчиком мира...
А у меня, в детстве был другой снимок легендарного аса. В поселке Рышкановка под Кишиневом, в молдавской мазанке тусклый свет низкого оконца полировал круглую лакированную рамку, на которую мама приклеила вырезанные из фронтовой листовки «Прочитал — передай товарищу!» изображения трех геройских звезд, обвитых лавром. Сам Покрышкин был не застеклен и не отсвечивал, а все время гордо смотрел вверх, как бы в небо.
У каждого времени свои герои, или их нет совсем. Верней, они есть, да ослабло к ним стремление и то особое, высокое чувство, каким я жил в голодную зиму 1947 года. Что бы сейчас ни говорили, то было время героев, а талантливые «себе на уме» и «чего изволите» объявились для меня гораздо позже.
Биография Александра Ивановича широко известна. О нем писали много кто как умел, про все его «сквозь тернии — к трем Золотым Звездам». И сам он оставил нам свое «Небо войны», где на суперобложке — он, молодой, в развернутом ветром шлеме на летном поле.
С ним я познакомился в торжественном зале Кремля на XVII съезде комсомола. Подошел, подарил ему свою книжку, где были стихи о героях России, о нем:
А кто они были, а кто они были?
Такие же люди, любили и пили...
— Мало пили. Некогда было пить на фронте,— пояснил Покрышкин. И мне стало неловко за свои наивные строки.
А через два года, в 1976-м, мы уже говорили как старые знакомые.
— Ты позвони мне и приезжай в Тушино — вместе полетаем,— сказал немногословный Покрышкин. В ту пору он руководил нашим ДОСААФом. А я все собирался и откладывал — то дела, то просто внутреннее стеснение. Со многими неслабыми летчиками доводилось мне посидеть рядышком и за штурвалом, но полетать с самим Покрышкиным! Дооткладывался...
Когда он ушел на пенсию, мы еще не раз встречались — и на даче в Жуковке, и в гостях у его соседа по даче В. М. Молотова. Об этой встрече я хочу рассказать подробней и приведу запись из своего «молотовского дневника» 19 мая 1984 года:
...На веранде рядом с Молотовым — Александр Иванович Покрышкин и его жена Мария Кузьминична. Сели за стол обедать.
— Этого нет, этого нет, этого нет, этого нет. Дзусов умер. Братья Глинки. Обоих нет...
— Я ведь тоже на фронте была всю войну! — говорит Мария Кузьминична. — Так что перед вами гвардии рядовой... Нет, сержант я, сержант, в высоком звании.
— Здоровье как?— спрашивает Молотов у Покрышкина.
— Да война, знаете...
— У него спина болит,— дополняет мужа Мария Кузьминична,— потому что во время войны его сбивали, он же падал прямо в лес с самолетом, у него поврежден позвоночник. А потом перенес две очень тяжелые операции.
Орден Нахимова

Учрежден 3 марта 1944 года для награждения офицеров Военно-Морского Флота за выдающиеся успехи в разработке, проведении и обеспечении морских операций, в результате которых была отражена наступательная операция противника или обеспечены активные операции флота, нанесен значительный урон противнику и сохранены свои основные силы. Орденом Нахимова I степени было произведено 80 награждений, в числе награжденных адмирал Ф. Октябрьский, А. Головко, В. Платонов, С. Кучеров. Орденом Нахимова II степени было произведено более 460 награждений, первым кавалером стал морской летчик младший лейтенант Н. Васин.
— Ты стреляешь, по тебе стреляют. Перегрузки большие. Сознание теряешь. Так четыре года,— кратко поясняет Покрышкин.
— Он же четыре года воевал, с первого до последнего дня!— добавляет Мария Кузьминична.
Спрашиваю Покрышкина о воздушных боях.
— На всех самолетах ручка от пушки,— отвечает Александр Иванович.— Ручка большая. И пулемет — кнопку нажимаешь. А воздушный бой — он из секунд. Прилетаешь — патронов нет, а снарядов полно. Я всем приказал: от пушек и пулеметов — на одну гашетку, поймал, нажал, все стреляет — пушки, пулеметы, все залпом. Ну, конечно, сбиваешь.
— Вот в таком положении сколько раз приходилось быть?— спрашивает Молотов.
— Много раз. Зафиксированных боевых вылетов у меня около семисот. Воздушных боев больше полутораста.
— И 59 самолетов сбил лично, — добавляю.
— Ну, это засчитанных. Был приказ в 41-м году: засчитывать, когда наши пехотинцы подтвердят. Потом фотокинопулемет.
— А сколько всего вы сбили?
— По памяти, я сбил 90 машин,— говорит немногословный Покрышкин.— Да, засчитанных и незасчитанных. Я врезал ему, дымит, упал где-то, его не засчитали. Летчики летали хорошие, самолеты у них хорошие. В 42-м я летал на «мессершмитте» на спецзадание. С немецкими знаками...
...Говорю о том, что Покрышкина уважают не только за его геройство, но еще и за то, что в войну не погиб ни один из его ведомых.
— Клубов полетел без меня — зенитка сбила,— с горечью добавляет Александр Иванович.
Марья Кузьминична приглашает на сибирские пельмени — их дача рядом.
За столом Марья Кузьминична рассказала о том, как Александр Иванович прилетел в свой родной Новосибирск и решил остановиться в гостинице, потому что родственников там пол-Новосибирска.
— Пролет делал,— разговорился Покрышкин.— В 1959 году. Из Бурятии летел. Знаю, если объявлюсь, схватят, и пошло по заводам. А у меня всего два дня. Решил инкогнито. Прилетел, начальника аэропорта там знал, взял машину, поехал в город. Решил домой не заезжать. В гостиницу. На мне форма. К окошку подхожу: «Может быть, какая бронь есть?» «Поезжайте на Красный проспект, там наверняка есть». Приезжаю. Мест нет. «Пригласите администратора». Выходит — лет сорок так с чем-то. «Вам же сказали, что местов нет». Я говорю: «Мне под своим бюстом спать?» «Ах, Александр Иваныч?! Мы для вас...» Сразу— люкс. Пять лет потом не прилетал...
...Покрышкин в сером пиджаке, кремовой рубашке. Илья Муромец военного русского неба, первый наш трижды Герой, маршал авиации. Единственный летчик, о котором враг предупреждал своих по радио: «Внимание! Ас Покрышкин в воздухе!»
А. Покрышкин, Ф. Чуев, И. Кожедуб

Поэт Ф. Чуев с великими лётчиками Отечественной войны - Александром Покрышкиным и Иваном Кожедубом. 1976 год.
Немцы знали и боялись этого сибиряка. В одной из своих «авиационных» поэм я применил это предупреждение к вымышленному персонажу, собирательному образу героя-летчика. И получил письмо от Марии Кузьминичны — Александра Ивановича уже не было. «За всю войну,— пишет она,— ничего подобного не говорилось ни о ком из советских летчиков, кроме одного. Только: «Ахтунг, Покрышкин!»
...У вас в «Крылатой книге»,— продолжает Мария Кузьминична,— есть фотография, которую я раньше никогда не видела: Александр Иванович что-то пишет на плоскости своей «Кобры», а два его дружка за ним наблюдают и лукаво улыбаются. А ведь это он мне письмо пишет!»— заканчивает Марья Кузьминична.
Помню Покрышкина на молодежном фестивале в Берлине в 1973 году. Там я написал о нем такое стихотворение:
Идет по Берлину Покрышкин,
могучий, как русский народ,
и сотни улыбок, как вспышки,
во всех своих Звездах несет.
Идет Александр Иваныч,
живая легенда страны,
среди голосистых пристанищ
на зелени мирной травы.
Здесь было ему не до песен,
он с этих бетонок взлетал,
он асов с крестами и спесью,
один — два полка насшибал.
Александр Покрышкин пишет письмо жене с фронта

Александр Покрышкин пишет письмо жене с фронта

Ас пишет письмо жене с фронта.
Я стою в почетном карауле у его гроба и думаю о том, что всего каких-нибудь четыре десятилетия назад сколько его противников многое бы дали, чтобы увидеть его вот так...
Ошибся я в давнем своем стихотворении: не два полка, а дивизию ликвидировал в небе Покрышкин. К тому ж он, да и некоторые другие наши асы порой записывали свои сбитые самолеты на счет подчиненных. Победа была общей, а славой нередко незаслуженно обходили...
На его похоронах говорили, какой он был боец, какой человек. Вспоминали его формулу боя: «Высота — скорость — маневр — огонь», и, конечно, то, что в войну с ним рядом не погиб ни один из его ведомых. Может быть, это выше всех его наград — и наших Золотых Звезд, и американской Золотой медали. Думалось, что придет на похороны представитель их посольства в Москве или венок пришлют хотя бы, но американцам тоже свойственно забывать даже таких героев...
Зато пришел Иван Никитич Кожедуб. Нечасто видели их вместе, особенно в последние годы. Два трижды Героя, два богом данных нашему небу летчика-истребителя. Не буду повторять обывательские разговоры, а скажу то, что сам видел и слышал. Кожедуб собирался выступить на панихиде по бумажке, стоял, разбирал текст, потом махнул рукой, сунул «правильную» речь в карман шинели и сказал:
— Прощай, дорогой Александр Иваныч! Прощай, крылатый рыцарь неба! Мы все учились у тебя...
Наклонился и поцеловал в лоб.
Когда я смотрел на него, живого, казалось мне, что в нем поселилась спокойная, богатырская русская уверенность. Ни фотографии, ни скульптурные изображения не передают сполна его могучий облик. Такой былинный богатырь, казалось, должен был жить вечно, и сносу ему никогда не будет.
...Совсем недавно Мария Кузьминична поведала мне интересный факт. Оказывается, туристы из Германии, приходя на Новодевичье кладбище в Москве и прочитав фамилию летчика на памятнике, вздрагивают, вспомнив фразу: «Ахтунг, Покрышкин!»

Автор – Феликс Чуев.

Поделиться с друзьями:

загрузка...

Комментарии:
Нет комментариев :( Вы можете стать первым!
Правила: В комментариях запрещено использовать фразу 'http', из-за большого кол-ва спама
Добавить комментарий:

Последние статьи:

Контакты администрации сайта :