Влесова книга - подлинный документ или подделка? Невероятное

Фасадные панели и углы клинкерный кирпич.

Поделиться с друзьями:

Влесова книга - подлинный документ или подделка?

Находка «Влесовой книги» вызвала в среде русской эмиграции огромный интерес. Маловероятно, чтобы такое событие ускользнуло от внимания советской стороны. Но на первых порах было сочтено за благо «не замечать» находки. Шли годы, и принцип «ничего не знаю и знать не хочу» советским историкам выдерживать становилось все труднее и труднее. Наконец эту «итальянскую забастовку» удалось сломить. Главная заслуга в этом деле принадлежит одному из пионеров изучения «Влесовой книги» С. Парамонову, писавшему под псевдонимом С. Лесной. Он осел в Австралии и добился того, чтобы Мельнбурнский университет обратился в Славянский Комитет СССР с официальной просьбой провести экспертизу «Влесовой книги» и определить ее ценность для истории славянства. Обращение дружественной Австралии проигнорировать было неудобно, и благодаря родине кенгуру началось отечественное изучение памятника.
В апреле 1959 года за подписью академика Виноградова любопытствующим австралийским аборигенам было послано экспертное заключение, в котором Виноградов признал «Влесову книгу» фальшивкой и уверил университет в том, что славянам «Влесова книга» не нужна.
Переписка с заморской страной получила нежелательную огласку. Нужно было в зародыше подавить возникший ажиотаж вокруг зачисленной в фальшивки рукописи. Для этой благой цели журналу «Вопросы языкознания» было позволено осветить результаты состоявшейся экспертизы.
Что же мы узнаем из короткой заметки, увидевшей свет в 1960 году? Для экспертизы же был взят отрывок, состоявший лишь около 0,5% всего текста «Влесовой книги». Несмотря на ничтожный объем рассмотренного материала, вывод экспертов был категоричен. Статья имела хлесткое название — «Поддельная докириллическая рукопись».
Столь решительное мнение имело следующие основания. Во-первых, изучение опубликованной фотографии одной из дощечек показало, что в действительности фотографировали не дерево, а бумагу, то есть не дощечки, а их бумажную копию. Во-вторых, в тексте обнаружились языковые явления эпох более поздних, нежели IX век н. э.
Однако к вопросу о подлинности копия прямого отношения не имеет. Подавляющее большинство древних сочинений до нашего времени также дошло в более поздних копиях. Что касается второй группы аргументов, то тут налицо явная подтасовка фактов. Дело в том, что любая рукопись, относительно времени составления которой достоверных данных не имеется, датируется исходя из особенностей ее собственного языкового и исторического материала. Свою датировку рукописи виноградовские эксперты абсолютно ничем не обосновали. Наличие языковых явлений более позднего времени неопровержимо свидетельствует о том, что над текстами работали и позднее, но пресловутый IX век буквально загипнотизировал советских ученых. В результате все было поставлено с ног на голову. К взятой с потолка дате стали примерять разновременные участки текста. Эффект получился поразительный. От ликующих криков Институт русского языка, в котором директорствовал Виноградов, покрылся трещинами, видными до сих пор. Вот так жизнерадостными поклонниками истмата был поставлен крест на «Влесовой книге».
За пределами академических кругов интерес к «Влесовой книге» был постоянным, а в последние годы стал стремительно нарастать. Начиная с 70-х гг. в средствах массовой информации сначала лишь эпизодически, а затем все чаще и чаще стали появляться соответствующие публикации. В защиту «Влесовой книги» выступали И. Глазунов, Э. Дьяконов, Д. Жуков, В. Захарченко, И. и С. Кобзевы, Н. Николаев, В. и О. Скурлатовы, Л. Сотникова и многие другие. Игорь Кобзев сделал первый в мире поэтический перевод текстов, который, к сожалению, так и не был опубликован.
Попытки энтузиастов самостоятельно разобраться в существе проблем советская наука воспринимала, болезненно. Например, по инициативе одного из создателей официальной оценки «Влесовой книги» чуть было не лишили кандидатского звания того же В. Скурлатова.
Усилиями критиков «Влесовой книги» для советских ученых она стала не просто неинтересной, а даже и опасной. По существу, на тексты было наложено табу, несоблюдение которого грозило самыми серьезными последствиями. К чисто научным проблемам прибавился мощный подсознательный комплекс отрицательной установки. Подавляющее большинство историков старшего поколения становятся полностью невменяемыми, как только речь заходит о «Влесовой книге».
События долгое время развивались по известной схеме: на очередную статью какого-нибудь наивного советского гражданина, предлагавшего продолжить изучение крамольного произведения, в печати следовал грозный и авторитетный окрик. При этом в качестве дубинки на голову строптивцев обрушивались аргументы пресловутой виноградовской экспертизы.
Загадочная агрессивность обременных всяческими регалиями ученых разъяснилась только в 1986 году. Их более простодушный коллега Творогов в статье под многозначительным названием «Что стоит за «Влесовой книгой»?» разболтал истинные причины столь жесткого прессинга бедной рукописи. Оказывается, официальная наука рассматривает публикаторов «Влесовой книги» как «носителей и пропагандистов враждебной нам идеологической концепции». Действительно, издатели «Влесовой книги» сплошь состояли из людей, в разные годы и в разных сферах боровшихся с коммунистическим режимом. И до чего же додумались эти коварные белогвардейцы и их приспешники? Процитируем Творогова: «Миролюбов намеревался таким образом бороться, как он сам пишет, против «воинственного материализма» на своей бывшей родине и против своих «политических врагов-большевиков». Вот какой цели должна была служить «Влесова книга».
С самого начала советской академической наукой во главу угла ставились идеологические нужды. При таком подходе подлинность «Влесовой книги» только усугубляла вредоносность «белогвардейской идеологической диверсии».
Дощечка Влесовой Книги - работа Анвара Бикмуллина

<
Дощечка "Влесовой книги" - работа Анвара Бикмуллина.

Во второй половине 80-х гг. скрепы партийной дисциплины стали ослабевать, и академические круги начали проявлять беспокойство. Времена менялись. Смехотворная аргументация виноградовской экспертизы мало кого могла удовлетворить. Чем же тогда объяснять многолетнее шельмование памятника? Не ссылаться же на устные директивы руководящих товарищей? И тут на сцену был выпущен старый специалист по связям науки и идеологии — Творогов. В 1988 году в одном малоизвестном сборнике он публикует сокращенный вариант своей работы о «Влесовой книге». В предисловии к ней Д. Лихачев назвал памятник «явно мнимым открытием» и выразил надежду на то, что сочинение его младшего коллеги наконец-то закроет эту тему навсегда. Окрыленный поддержкой знаменитого академика, Творогов издает в 1990 году всю работу целиком.
Опубликованная работа ничем существенно новым виноградовскую экспертизу не дополнила. Тот же заколдованный отсчет от IX века, те же «языковые явления более позднего времени», тот же вывод о фальсификате. Но зато был значительно расширен круг примеров из текстов, «доказывавших» их поддельность. Это многословие позволяло, в отличие от куцей поделки виноградовских экспертов, претендовать на некое солидное научное исследование.
Развивая обрывочные суждения своих предшественников, наш критик даже замахнулся на анализ исторического содержания текстов. Впрочем, это незадачливому филологу оказалось явно не по силам. Он не только выказал дремучее невежество в вещах, о которых брался рассуждать, но и путался в самых элементарных фактах из «Влесовой книги». Так, для доказательства катастрофической бедности текстов историческими персонажами сообщается, что из готских вождей в них упоминаются только Германарих и Галарех. В действительности же тексты содержат имена еще пяти готских предводителей: Алдорех, Конорех, Готорех, Одокрех и Идтерех. Из подобных ляпсусов главным образом и состоит историческая часть «фундаментального» сочинения.
Если «изучения» 0,5% текста хватило на четвертьвековую блокаду «Влесовой книги», то работа Творогова, казалось бы, должна была обеспечить ее изоляцию от читателя на долгие века. Но в действительности получилось по-иному. В том же 1990 году, когда вышел в свет труд нашего влесоведа, было воссоздано дореволюционное Русское историческое общество. Оно стало объединяющим центром всех сохранивших свою русскую совесть историков. Естественно, что ненаучный подход критиков «Влесовой книги» вскоре получил должный отпор. Работа Творогова стала последней в ряду псевдонаучных обвинений.
Что же сейчас делается в изучении «Влесовой книги»? В 1992 году А. Асов, имея редкие способности и обширнейшие познания в области филологии и истории, издал свой перевод «Влесовой книги» с научными комментариями. Это был первый прозаический российский перевод. Монополии кучки предвзятых ученых был положен конец. Памятник стал общедоступным, и каждый желающий получил возможность составить о нем собственное мнение.
В 1993 году потомственному столяру А. Бикмуллину удалось восстановить древнюю технику славянского письма на дереве. Результаты работ этого исследователя-самородка из Пензенской области пролили свет на многие тайны древних дощечек. Например, Миролюбов в своих сочинениях часто путался. В одних местах у него сообщалось, что тексты чем-то процарапаны, а в других — выжжены. Этот разнобой со злорадством подмечали наши критики и включали в свою аргументацию.
В действительности же оказалось, что при письме на дереве применялось горячее вощение. Буквы при этом приобретали коричневый цвет, близкий к цвету выжигаемых на дереве надписей. Очевидно, Миролюбову не были известны секреты этой древней технологии.
Планомерные исследования «Влесовой книги» разворачиваются по разным направлениям. Голословные обвинения сменились научной дискуссией, неизбежной при изучении столь сложного памятника.
Казалось бы, для «Влесовой книги» наступили лучшие времена. Но тут судьба уготовила еще один сюрприз. Разыскания югославского ученого Радивоя Пешича позволили установить, что архив А. Изенбека, где хранился подлинник «Влесовой книги», после его смерти попал в руки нацистской культурологической организации «Анэнербо». Заинтересованность немцев легко объяснима, так как в текстах имеется довольно много известий о германцах-готах. Архив же «Анэнербо» во время войны попал в руки советского военного командования, был доставлен в Москву и помещен в засекреченное хранилище. Судя по всему, многолетние поиски за границей пропавшего подлинника были безуспешны именно по этой причине, а «Влесова книга» лежит в одном из сырых московских подвалов.
В настоящее же время все немецкие архивы на основании соглашений, о которых у нас крайне не любят распространяться, подлежат вывозу из России. При этом русские архивы, попавшие во время войны в руки гитлеровцев, возвращать нам никто не собирается.
Руководство Росархива, в чьем ведении находятся трофейные фонды, проблемами «Влесовой книги» заниматься не пожелало. Вместе с тем обнаружение архива Изенбека значительно бы облегчило разгадку древних тайн. Можно только пожелать всем, кто захочет заняться поиском древней рукописи, волнующих находок. Дорогу осилит идущий!

Автор – Виктор Тороп

Поделиться с друзьями:

загрузка...

Комментарии:
Нет комментариев :( Вы можете стать первым!
Правила: В комментариях запрещено использовать фразу 'http', из-за большого кол-ва спама
Добавить комментарий:

Последние статьи:

Контакты администрации сайта :