Таинственный Курский диктор-домовой полтергейст. Невероятное

Поделиться с друзьями:

Таинственный Курский диктор-домовой полтергейст.

Еще не начало смеркаться, а обыватели, взбудораженные слухами о «говорящих стенах», потянулись к «сорокапятке» — ставшему в одночасье скандально известным курскому дому № 45. Как сломали в нем старую печь, так тут же в обычном частном коттедже, где проживало несколько семей, снизу спугнула спокойствие какая-то чертовщина. Толпа терпеливо ждала нового чуда, словно выхода в эфир точно по расписанию вечерней информационной программы «Маяк». И вот, наконец, к восторгу собравшихся откуда-то из фасадной части типичной городской постройки раздался зычный хриплый мужской голос, который потешил публику каламбуром из изысканных светских обращений и крепких непечатных выражений.
Переодетые в штатское оперативники, шнырявшие у велеречивой «сорокапятки» по долгу службы, вздрогнули и принялись с удвоенным вниманием разглядывать старый приземистый домишко в шесть окон и с флигельком. Как и прежде, «наружка» ничего подозрительного не заметила. Находившиеся внутри злополучного дома жильцы тоскливо взглянули на стоявших рядом с ними стражей порядка, но они лишь бессильно развели руки в стороны и потупили головы.
Дальше случилось и вовсе неслыханное: нахальный голос от безобидных хулиганских выходок переключился на рискованные политические высказывания. Ответственный старший офицер милиции снял фуражку и, пригладив ладонью чуть ли не дыбом вставшие на голове волосы, выругался шепотом: «Проклятая развалюха-шестиоконка провалилась бы ты в тартарары вместе со своим диктором-невидимкой. Теперь от отцов города неприятностей, наверное, не оберешься...»
Но одним крамольным лозунгом в этот тихий вечер «глашатай невидимого фронта» не удовольствовался и запустил в ошарашенные массы новые не менее крамольные слова.
Пикантность беспрецедентного ЧП усугублялась тем обстоятельством, что вызывающая контрпропагандистская акция была проведена на улице имени ВЧК. Очевидцы, отойдя от шока, зашушукались, что вражий голос объявился на именной улице Всероссийской Чрезвычайной Комиссии далеко не случайно: дескать, миссия у неуловимого таинственного антисоветчика вполне определенная — бросить тень на компетентные органы. В 1981 году, когда достославный древний российский город всколыхнула непонятная смута, подобная вольность, безусловно, представлялась немыслимой дерзостью.

ЗАСЕКРЕЧЕННАЯ ПАЛКА НА «ДИКТОРА-НЕВИДИМКУ»

Неудивительно, что сотрудники аппарата УВД Курского облисполкома принялись, лихорадочно составлять досье на «диктора-невидимку». В любую минуту недоброжелатели через голову начальника управления внутренних дел могли «стукнуть» в обком, что в Курске творится черт знает что, а это было чревато для шефа милиции малоприятным внеочередным вызовом на «ковер».
Скрупулезное изучение материалов засекреченной папки на «диктора-невидимку», в основу которой легли свидетельские показания обитателей «сорокапятки» и их соседей, позволило предположить с достаточной степенью уверенности, что Курск стал местом рождения какого-то совершенно особенного феномена. Чисто природного или сугубо рукотворного. Под последним подразумевалось, естественно, испытание тщеславным мистером Иксом — неизвестным талантливым изобретателем-самоучкой — или даже неким подрывным подпольным центром политических противников существующего государственного строя уникальной технической суперновинки...
Курский полтергейст 1979 1981

Наблюдения и личные впечатления обескураженных местных блюстителей порядка, своими ушами слышавших разнузданное вещание «говорящих стен» дома № 45, тоже не позволяли сомневаться в достоверности полученной информации из разряда очевидного-невероятного. Сейчас, может быть, все бы шутя списали на полтергейст, а тогда никто еще и не слыхивал о проделках барабашек.
Итак, перейдем теперь к констатации фактов. 28 мая 1981 года самая решительная женщина из «хоромов нечистой силы» на улице ВЧК — служащая воинской части Галина Фоминична Брежнева, 1930 года рождения, написала на имя начальника Кировского райотдела внутренних дел города Курска официальное заявление:
«С 25 мая по настоящее время на территории нашего двора, а также и в самом доме прослушиваются выкрики неизвестного человека, который угрожает всей моей семье, а именно мне, моей дочери и матери, что он нас убьет, повесит, а также оскорбляет бранными словами. Я трижды вызывала работников милиции на место происшествия, но хулигана обнаружить не удалось. Мои предположения: хулиган, действующий из дома напротив, оснащен радиоаппаратурой типа мегафона. Прошу Вашего разрешения установить наблюдение за окнами этого дома с целью обнаружения хулигана, так как жить в такой атмосфере нет сил.

«ДУМАЛИ - МУЖЧИНА. ЧТО ЗА ЧЕРТОВЩИНА?!»

В период описываемых чудес на улице ВЧК в одной половине «сорокапятки» проживали три поколения — почтенная бабушка Мария Васильевна Соляпина, ее дети — Виктор Фомич, носивший ту же фамилию, что и мать, и Галина Фоминична, а также и ее дочь Наталья Брежнева — студентка политехнического института. Кроме того, к ним подселились пару месяцев назад и квартиранты — молодожены: Алла, не успевшая еще сменить свою девичью фамилию, и Исхак Мяхянов. Другую половину «сорокапятки» занимала родственница Марии Васильевны — пенсионерка тетя Шура.
Так вот, вечером 25 мая 1981 года Алла на кухне готовила пельмени и позвала своего суженого к столу. И тут прямо из вентиляционной трубы хриплый мужской голос недовольно процедил:
- Казашка, мне твои пельмени не нужны.
Исхак оторопело обвел глазами кухню, но тут находилась только Алла, которая сама была потрясена услышанным не менее мужа. Посовещавшись, супруги решили не предавать огласке обоюдную звуковую галлюцинацию.
На следующий вечер, когда Соляпины и Брежневы ушли в гости, молодая пара осталась в доме за хозяев. Алла стирала во дворе белье, рядом с ней стоял муж-казах. И вдруг непонятно откуда послышался громкий насмешливый мужской голос, который грубо попенял девушке за замужество на инородце и под конец опять обозвал ее «казашкой». Возмущенный Исхак бросился к кустам в саду, где мог прятаться какой- нибудь пьяный националист, но там никого не было. Недоумевая, разгневанный парень стал прохаживаться по двору, и тут в него полетели несколько камешков, один из которых попал ему в спину. Оглянувшись, муж увидел, что жена вот-вот лишится чувств от странного наваждения.
Только улеглось волнение, как возвратились от застолья коренные жильцы «сорокапятки» и бессердечный говорящий дух завопил со стороны соседского двора на всю улицу:
- Маруська, убью!
Мужчины обыскали все вокруг, но злоумышленника нигде не нашли. Словно воодушевленный неудачей холостого русского дяди Вити и женатого казахского дехканина Исхака басистый бес угрожающе пророкотал:
- Соляпиных за ноги повешу,а Мяхянова зарежу...
Дальше шальной горлопан-шантажист и вовсе перешел на мат-перемат, что слушать было совсем невыносимо. Не выдержав, Галина Фоминична отважно бросилась в сад на звук голоса, но говорящий дух, будто эхо, моментально переместился на огород и смачно выругался там. Перекрестившись, негодующая женщина засеменила к меже, а безбожный смутьян мгновенно перенесся назад и издевательски гаркнул:
- Не ищите меня, человеки, все равно не поймаете...
После звонка Галины Фоминичны по «02» служебный «уазик» с дюжими милиционерами примчался на улицу имени ВЧК, как на пожар, однако их уже встретило полное безмолвие городской усадьбы.
27 мая примерно около восьми часов утра бодрствующий домовой бесцеремонно разбудил Виктора Фомича и стал с потолка кухни костерить почем зря все и вся. Немного позднее в «сорокапятку» зашла знакомая Брежневых Лидия Михайловна Наседкина, и чем-то обозленный говорящий дух недружелюбно крикнул с кухни: зачем-де ты сюда пришла — и отпустил в ее адрес несколько скабрезностей.
Вечером, уже ничего не стесняясь, голос на вольном воздухе всласть поизгалялся над Галиной Фоминичной, кормившей во дворе собаку. На пульте «02» поначалу не восприняли всерьез очередной телефонный звонок с улицы ВЧК и посчитали его однотипным «ложным вызовом», но Галина Фоминична сама заявилась в дежурную часть, и экипаж патрульной автомашины поневоле завернул на Чрезвычайку. И хотя и на этот раз говорящий дух по какой-то только ему ведомой причине не решился сотрясать воздух грозными тирадами, но внешний вид Соляпиных, Брежневых и их квартирантов, очевидно, заставил патрульных усомниться в стандартной догме здравомыслящих — «этого безобразия не может быть, потому что ТАКОГО не может быть никогда». Начальство, недоверчиво выслушав соображения, по его мнению, чересчур мнительных сержантов, все же с целью перестраховки послало бывалых оперов-«наружников» на Чрезвычайку для разведки обстановки...

ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ ПЕРВЫМ?

Генерал успел-таки упредить сгущающиеся над его головой тучи: попросившись на экстренный прием, начальник УВД ознакомил первого секретаря обкома с рукописными документами секретной папки. Вальяжно развалившись в кресле, член ЦК КПСС отодвинул от себя официальную справку о «дикторе-невидимке». И, согнав со своего лица непроницаемую маску, по-человечески посочувствовал человеку с красными лампасами на серых форменных брюках, что, мол, милиции приходится заниматься не только обезвреживанием бандитов, но и поисками в темном помещении черной кошки, которой там нет.
Однако от благодушия Первого не осталось и следа, когда вскоре после этой конфиденциальной беседы двух высокопоставленных лиц областного масштаба — партийного лидера и главного милиционера — на Чрезвычайке «диктор-невидимка» от измывания над жильцами «сорокапятки» переключился на обливание словесной грязью местных властей. Молва о «мужчине, который ругается», быстро разнеслась далеко за пределы Курской области, и на улицу ВЧК потянулись иногородние зеваки. На потеху курянам и приезжим, расшалившийся домовой наградил малолестными эпитетами и самого Первого.
С опозданием поняв свою оплошность, номенклатурный товарищ развернул кипучую деятельность - потребовал незамедлительно оцепить район имеющимися милицейскими силами и подключил к ним местных кагэбэшников, которые уже были в курсе дела. Тогда же он сделал заказ в Москву на срочный выезд в провинцию «пеленгаторов» из сверхсекретного учреждения. Столичные спецы пытались оправдать марку своей фирмы, но тончайшие приборы, установленные во всех мыслимых точках на улице ВЧК, не зарегистрировали в «сорокапятке» никаких волновых аномалий. Московские специалисты, завершив бесплодные эксперименты, вынесли свой категоричный вердикт, что работающую в режимном «диапазоне домового» аппаратуру невозможно создать в принципе, и отбыли восвояси. Тем не менее и в процессе «пеленгации», и после нее в доме №45, где постоянно дежурили представители правоохранительных органов, голос, однажды даже замолвивший доброе словечко за... Пиночета, слышался то из стен, то из труб парового отопления, а то и с потолка.
Курский домовой из 45 дома. 1979 1981

ДОМОВОЙ ПО ИМЕНИ МИША

Загадка всегда обрастает кривотолками и версиями. Признаться, отдельные из них были абсолютно вздорными, но вот предположения самих жильцов «сорокапятки» оказались более заслуживающими внимания. Как им почудилось, тембр голоса часто менялся — то он был похож на скороговорку Валерки Плетникова, а то напоминал замедленную речь Лешки Шерстова. Вдобавок ко всему они подметили, что когда этих парней с Чрезвычайки не было поблизости, то тогда и начинались акустические передачи-раздвоения, а стоило голосу пропасть, как через некоторое время появлялись порознь у «сорокапятки» оба любителя острых ощущений.
Утром 30 мая в дом к Галине Фоминичне на полчасика заскочила с подругой соседка — продавщица «Облкоопторга» Лидия Михайловна. Пришедшие, как нечто само собой разумеющееся, восприняли раздавшийся в «сорокапятке» матерный монолог. Работница прилавка, выслушав его, сама начала склоняться к мысли, что «диктором-невидимкой» является Шерстов, и спросила у стен:
- Лешенька — это ты?!
- Блоху не трогай! — взвизгнул домовой голосом Плетникова и замолк.
Вечером к Лидии Михайловне собственной персоной явился Шерстов и поинтересовался:
- Как там дела у Соляпиных и Брежневых?
- Опять кто-то кричал, — нехотя отозвалась Лидия Михайловна и вдруг спросила. — Тебя в детстве случайно не Блохой дразнили?
- Блохой, ну и что из этого? — неожиданно смутился Алексей и вопрошающе уставился на продавщицу.
- Да ничего, просто «говорящие стены» сегодня утром почему-то вспомнили эту твою кличку, — не стала темнить Лидия Михайловна.
Говорящий дух, между прочим, с симпатией относился к Лидии Михайловне, поэтому и вступил с ней однажды в кратковременный, но несколько бестактный диалог.
- Бессовестный хам, когда ты замолчишь? — забыв об элементарных правилах приличия, в запальчивости невежливо спросила продавщица в «сорокапятке» пустое пространство.
Словно не приняв во внимание неделикатное к нему обращение, домовой с потолка учтиво отозвался:
- Я навсегда замолкну в воскресенье, 7 июня.
Удовлетворил домовой и любопытство родственницы Соляпиных Зои, почти ежедневно появлявшейся в говорящем доме. Зоя как-то надоумилась с легким кокетством перейти на фамильярный тон в общении со злыднем:
- Может, откроешься мне, дружок, кто ты такой?
Будто польщенный приятным дамским обхождением, несколько отличным от профессиональных манер бойкой продавщицы, домовой прохрипел:
- Я — Мишка Кутепов с улицы Хуторской.
Как выяснилось позднее, там действительно проживал такой парень, но он напрочь отрицал свою причастность к мистификациям на Чрезвычайке. Дотошным сыщикам осталось только извиниться перед ним.

ГОВОРУН С ХУТОРСКОГО ПРОЕЗДА

И все-таки не зря сыщики заинтересовались улицей Хуторской, находившейся совсем в другом микрорайоне. Тут тоже было, надо полагать, явление сверхъестественных сил с мая 1979 по март 1981 года в трехквартирном частном доме по Хуторскому проезду. Несколько комнат, кухня и коридорчик находились в распоряжении старушки Фимы и, можно сказать, ее приемной дочери — учащейся Курского фармацевтического училища Серебрянкиной, у которой из родных только и осталась жившая в Липецкой области мать-инвалид. Через стенку в доме доживала свой век чета пенсионеров Неструевых, а остальную жилплощадь занимала семья Кутеповых. Майским вечером 1979 года в просторных личных апартаментах старушки, наводившей в квартире чистоту и порядок, вдруг послышались какие-то стуки и громкое мяуканье, а затем мужской голос внятно сказал:
- Бабушка полы моет.
Старушка выронила из рук мокрую тряпку и, прийдя в себя, выглянула в окно. Никого на улице поблизости не было, а тот же говорун через несколько секунд начал обзывать почтенную домохозяйку и потребовал, чтобы она скорее освобождала его жилище. Тетя Фима, осенив себя крестным знамением, торопливо стала приговаривать: «Свят, свят...» Не так боязно стало старой женщине находиться в доме, когда к студентке приехал ее молоденький муж. Правда, теперь голос переключился на единственного в квартире мужчину, но тот был не робкого десятка и сам грозился убить невидимого противника.
Чем-то не угодила говоруну, который, как создавалось впечатление, все видит и слышит, и приехавшая из Белоруссии в гости к тетушке Фиме дальняя родственница Анна. Гостья охотно рассказала старушке о своем житье-бытье, похвалилась удачным замужеством дочери Ирины на генеральском сынке. Но говорун решил произвести на все сводное семейство впечатление: пообещал убить для развлечения целиком счастливую троицу — мать Анну, ее ненаглядную дочь Ирку и элитного зятя.
- Теперь, племянница, сама видишь, как тут в захолустье прозябаем мы, — горестно вздохнула тетушка Фима — бывшая школьная учительница физики. — Никакого житья нет от параллельного мира, про который ученые толком ничего не знают.
Тетя Фима в последнее время что-то замышляла и, наконец, объявила «хуторянам», что она должна съездить в Сумскую область навестить могилы матери и мужа, а также обязательно помолиться для спасения души в одной из православных святынь украинской столицы. Когда набожная старушка киевским поездом возвратилась в российский соловьиный край с какой-то довольно тяжелой поклажей, говорун немедленно поведал всему дому на Хуторском проезде, что там, в родных украинских местах, божий одуванчик совсем на старости лет свихнулась — после посещения службы в храме отправилась прямиком в универмаг на Крещатик и неизвестно для чего купила в секции радиотоваров магнитофон «Снежеть-203».
С месяц тетя Фима досконально изучала инструкцию по использованию магнитофона и только после этого распаковала «Снежеть». Поставив кассетник на стул и накрыв магнитофон рушником, старушка установила рядом на полу микрофон. Говорун не заставил себя долго ждать, и в адрес «хуторян» посыпались скабрезности, густо сдобренные отборными ругательствами. Украдкой воткнув шнур кассетника в электророзетку, тетя Фима осторожно нажала клавишу «Запись».
- Бабуля-греховодница, напрасно стараешься, — тотчас ухмыльнулся всевидящий говорун. — Ничего ты не запишешь, да и сейчас микрофон все равно к магнитофону не подключен.
Как это ни поразительно, но шнур микрофона и впрямь не был соединен с кассетником. Несмотря на недвусмысленное предостережение говоруна, впоследствии обладательница «Снежети» умудрилась все же записать на магнитофонную пленку его выпады против «хуторян». Сотрудники уголовного розыска, пожалуй, и мечтать не могли о подобной немыслимой удаче: у тети Фимы сохранился малоцивилизованный «привет» из параллельного мира, и оперативники изъяли кассету в качестве вещдока 5 июня 1981 года.

СЛЕДСТВИЕ ВЕДУТ ЗНАТОКИ

Прослушав фонограмму, Соляпины и Брежневы единодушно признали в говоруне с Хуторского проезда «диктора-невидимку». Настойчивость сыщиков была вознаграждена и вторым ошеломляющим открытием: студентка Серебрянкина и ее муж оказались теми самыми квартирантами с Чрезвычайки, с подселением которых в «сорокапятке» в конце весны разбушевался домовой. Алла Серебрянкина бесхитростно пояснила:
- На улицу ВЧК я с Исхаком перебралась 24 марта. Перед тем как, по народному обычаю, мы и тетя Фима присели на дорожку, голос объявил, что он уходит вместе с нами.
Курский звуковой призрак домовой 1979 1981

Курский звуковой призрак домовой 1979 1981

Свое слово домовой-непоседа не сдержал и, попрощавшись в свойственной ему манере с «потомками железного Феликса», досрочно в пятницу — 5 июня 1981 года — ушел в молчаливое небытие. Однако следствие уже располагало аргументированной версией курского акустического марафона. Неспроста ведь «диктор-невидимка» знал многие подробности личной жизни «хуторян» и «чекистов». Если отбросить в сторону предположение о сверхъестественной основе феномена, то, как в классическом детективном романе, остается ограниченный круг действующих лиц.
Тщательнейший анализ собранной информации позволил выявить характерную деталь: во всех без исключения эпизодах общения с «параллельным миром» фигурирует в роли наблюдательницы Алла, которой от голоса, кстати, доставалось больше других. Эксперты-психологи только подтвердили интуитивные подозрения оперативно-следственной группы, сделав заключение, что смысл, логика и эмоциональная окраска крамольных речей позволяют приписать их авторство только женщине. Единственное, что не объяснялось рабочей версией следствия, так это происхождение мужского голоса «диктора-невидимки».
Но сыщики лишний раз доказали, что не зря едят свой хлеб. Сокурсница липецкой учащейся фармучилища Ирина Ярош показала, что Алла Серебрянкина обладает специфическим природным даром — она отменно копирует голоса преподавателей и при ней неоднократно по телефону говорила без видимого напряжения мужским голосом.
Выслушав доводы милицейских работников, Алла с легким сердцем рассказала о том, что предшествовало «большой смуте» на ВЧК. У тети Фимы, по словам Серебрянкиной, сложились неприязненные отношения с соседями, и поэтому она задалась целью не только скомпрометировать их, но и убедить районные власти в невозможности проживания с ними под одной крышей. Проверкой выдержки соседей стали стуки в стены их квартир и мяуканье, но это было чересчур примитивно. Ненароком узнав об артистических способностях будущей аптекарши, старушка купила магнитофон и принудила постоялицу наговорить на Неструевых и Кутеповых в микрофон разные гадости, естественно, мужским голосом, после чего говорун от имени соседей обещал тете Фиме и Алле адскую жизнь и мученическую смерть, расписывая все это вплоть до самых кошмарных подробностей. Потом старая интриганка приглашала в «свидетели» знакомые семьи с Хуторского проезда. Пришедшие по команде старушки распорядительницы останавливались на пороге, а прятавшаяся в это время в квартире Алла включала замаскированный магнитофон на полную громкость. Приезд Исхака едва не нарушил изощренные козни старушки против своих застенных недругов, однако соавторам розыгрыша удалось одурачить и несведущего парня, и тот сгоряча едва не уехал обратно навсегда в родной Казахстан. «Свидетельство» племянницы Анны тоже могло пригодиться тетушке Фиме в вожделенном улучшении жилищных условий, поэтому и дорогой гостье был уготован родственный сюрприз. На улице ВЧК уже начался гениальный театр одной актрисы-постановщицы: на Чрезвычайке Алла перешла на живой звук, что и уберегло ее от разоблачения столичными «пеленгаторами». Стоило кому-нибудь в разговоре с Серебрянкиной упомянуть какой-нибудь необычный фактик из своей биографии, как «диктор-невидимка» вскоре спешил его обнародовать. На всю Ивановскую, то бишь Чрезвычайку, квартирантка «сорокапятки» кричала тогда, когда на минуту-другую оставалась без присмотра. А если ей этого не удавалось, то она отходила на несколько метров от чересчур любопытных земляков и, повернувшись к ним спиной, произносила желчные реплики «диктора-невидимки».

ПРЕСТУПЛЕНИЯ И НАКАЗАНИЯ

17 августа 1981 года определением народного суда тетю Фиму, обвиняемую в совершении злостного хулиганства, направили на принудительное лечение в медучреждение специального типа, так как она была признана невменяемой. Серебрянкина вступила с неуживчивой вдовой в сговор потому, что не могла отплатить «черной неблагодарностью» бескорыстной старушке, которая не брала с бедной Аллочки денег за постой.
Я обстоятельно беседовал с председателем Кировского районного народного суда Курска Ю. Моргуном, которому десять с лишним лет назад довелось, будучи судьей, решать судьбу подсудимой Серебрянкиной. Он не стал таить, что ему до сих пор не совсем ясны мотивы, которыми руководствовалась юная квартирантка «сорокапятки» при возобновлении звуковых посланий «параллельного мира».
«Обучалась в Курском фармацевтическом училище с 1978 по 1981 год. На протяжении всех трех лет обучения ничего предосудительного за ней отмечено не было. Скромна, застенчива, трудолюбива. Если на первом курсе она занималась преимущественно на одни «тройки», то уже на третьем курсе на «4» и «5» — такую безликую характеристику подписала классная руководительница на свою подопечную — выпускницу Аллу Серебрянкину. Талантливейшую фантазерку, подарившую современникам неповторимую сказку — миф о «говорящих стенах».
...Недавно нечто подобное курской мистерии произошло в Парагвае. На выбор осужденному двадцатитрехлетнему Арнальдо Эспиноса судья города Сан-Педро предложил любое из наказаний — шесть месяцев тюремного заключения или штраф в двадцать тысяч гуарани. Латиноамериканский парень лишению свободы предпочел штраф. К суду этого небесталанного самодеятельного артиста, подрабатывавшего чревовещанием на улице, привлекли за сущий пустяк по нашим отечественным меркам: Эспиноса утробным голосом имитировал хриплый бас местного полицейского инспектора Освальдо дель-Рохас, чем потешал соотечественников. Приговор суда гласил, что такими действиями подсудимый провоцировал у окружающих неуважение к представителям закона...
Как в любой сказке, и в этой полулегендарной курской истории счастливый конец. Выпускницу фармучилища Аллу Серебрянкину не отправили в женскую «зону» и не упекли в психушку, а, прекратив против нее уголовное преследование из гуманных соображений, дали возможность с незапятнанной биографией уехать по распределению домой в Липецкую область.
Московские чекисты, оказавшиеся правыми в том, что в Чрезвычайке не было технических средств, высказали потом свое сожаление, что чревовещательница ушла в аптечное дело: «Из нее получилась бы великолепная эстрадная актриса!»

Автор - Александр Тарасов

Поделиться с друзьями:

загрузка...

Комментарии:
Нет комментариев :( Вы можете стать первым!
Правила: В комментариях запрещено использовать фразу 'http', из-за большого кол-ва спама
Добавить комментарий:

Последние статьи:

Контакты администрации сайта :