Библиотека Мусина-Пушкина и "Слово о полку Игореве" Невероятное

Поделиться с друзьями:

Библиотека Мусина-Пушкина и "Слово о полку Игореве"

Утверждают, что «Слово о полку Игореве» было найдено в Спасо-Ярославском монастыре и издано в 1800 году собирателем российских древностей графом А. И. Мусиным-Пушкиным, библиотека которого позже сгорела в московском пожаре 1812 года. Таким образом, единственная рукопись этого произведения считается безвозвратно утраченной. По поручению нашего Общественного музея, я проанализировал жизнь и деятельность А. И. Мусина-Пушкина и выдвинул новую версию о судьбе рукописи «Слова».
Внимательное изучение некоторых фактов из биографии Мусина-Пушкина и первоначального состава его сгоревшей библиотеки позволяет мне выдвинуть гипотезу о том, что рукопись «Слова о полку Игореве» не сгорела вместе с богатой библиотекой графа и собственным домом на Разгуляе в 1812 году...
А. И. Мусин-Пушкин начал собирать свою библиотеку с 1775 года, и к моменту ее гибели в пожаре 1812 года в ее состав вошли: — архив комиссара Крекшина, приобретенный у букиниста; — летописи, подаренные графом Головкиным; — различные книги и летописи и собственноручные черновые бумаги, подаренные Екатериной II; — летописи и книги, завещанные Новгородским архиепископом Аполлосом Байбаковым; — книги, летописи, рукописи, полученные из монастырских библиотек и подаренные духовными и светскими частными лицами из собственных библиотек, а также приобретенные комиссионерами А. И. Мусина-Пушкина у разных лиц; — библиотеки профессора Барсова и генерал-майора Болтина.
Подробнее остановймся на составе библиотеки Болтина и процитируем свидетельство филолога XIX века Д. Н. Бантыш-Каменского:
«Библиотеки профессора Барсова и генерал-майора Болтина, известного критическими примечаниями на Леклерка и князя Щербатова, сделались в 1791 и 1794 годах по их кончине принадлежностью Мусина-Пушкина. Они содержали в себе множество летописей, манускриптов и редких книг.
Первая куплена им самим, вторая приобретена Императрицею (Екатериной II) и пожалована Ею Мусину-Пушкину. Одни рукописи Болтина составляли сто связок».
Это важное свидетельство указывает на то, что библиотека Болтина была приобретена в полном составе.
Спустя двенадцать лет после московского пожара, сведения о библиотеке Болтина появились в журнале «Отечественные записки» за 1824 год. Издатель этого журнала П. П. Свиньин писал, что получил от одной почтенной особы многие рукописи знаменитого русского историка Болтина и вместе с ними болтинский список «Русской Правды» с переводом ее на «новый язык». Кто эта «почтенная особа»? Каким образом у нее оказались «многие рукописи» Болтина (ведь они сгорели в московском пожаре 1812 года в составе библиотеки А. И. Мусина-Пушкина)? Почему эта «почтенная особа» передала именно П. П. Свиньину рукописи Болтина?
Попробуем последовательно ответить на все эти трудные вопросы. По-видимому, «почтенной особой» была вдова А. И. Мусина-Пушкина (умершего в 1817 году)— Екатерина Алексеевна Мусина-Пушкина (в девичестве — княжна Волконская), которая, осознавая всю историческую ценность хранящихся у нее рукописей, передала их для публикации П. П. Свиньину с условием сохранения своего инкогнито.
Петр Петрович Свиньин был собирателем российских древностей, основателем «Русского Музеума» и издателем журнала «Отечественные записки», в котором периодически публиковал присылаемые ему рукописи с историческими сочинениями. По-видимому, ознакомление с содержанием «Отечественных записок» и побудило Е. А. Мусину-Пушкину передать рукописи Болтина их издателю. Есть основания полагать, что вместе с рукописями Болтина были переданы и другие документы, ранее принадлежавшие А. И. Мусину-Пушкину.
Так, отечественная исследовательница Афиани по архивным источникам реконструировала первоначальный состав библиотеки, «Русского Музеума», принадлежавший П. П. Свиньину.
В составе библиотеки П. П. Свиньина, помимо упомянутых ранее рукописей Болтина, названы также черновые бумаги Татищева, Петра Первого, Екатерины II, двинские грамоты.
По свидетельству Д. Н. Бантыш-Каменского, А. И. Мусин-Пушкин был единственным владельцем двинских грамот, а в составе приобретенных им бумаг комиссара Крекшина имелись черновые записи Татищева, Петра Первого и 27 тетрадей, написанных Крекшиным о повседневной жизни Петра Первого (в связи с этим любопытно отметить, что в 1837 году П. П. Свиньин написал труд о Петре I, оставшийся неизданным).
Таким образом, идентичность состава библиотек А. И. Мусина-Пушкина и П. П. Свиньина позволяет сделать вывод о том, что библиотека А. И. Мусина-Пушкина (а следовательно, и Мусин-Пушкинский список «Слова о полку Игореве») не погибла в московском пожаре.
Зачем же А. И. Мусину-Пушкину понадобилась легенда о сгоревшей библиотеке? Для этого имелись весьма серьезные основания. А. И. Мусин-Пушкин видел в среднем сыне Александре продолжателя своего дела — собирателя и издателя российских древностей. Чтобы Александр мог получить доступ в Московский архив иностранных дел, граф обратился в 1811 году к императору Александру I с письмом, в котором просил разрешения передать свою библиотеку Московскому архиву, но с условием разрешения его сыну Александру свободно пользоваться этим архивом и делать выписки из исторических документов.
Приводим текст этого письма:
«Всемилостивейший Государь!
Изучение отечественной истории с самых юных лет было одно из главнейших моих упражнений. Чем более встречал я трудности в исследовании исторических древностей, тем более углубилось мое желание найти сокрытые оных источники и в течение многих лет успел я, наконец, немалыми трудами и великим иждивением собрать довольное число весьма редких летописей и разных исторических сочинений и выписок. Горя усердным желанием быть полезным любезнейшему отечеству и по пресечению дней моих, заблаговременно осмеливаюсь у Вашего Императорского Величества испросить Вашего соизволения: повелеть присоединить сие мое редкое собрание летописцев, рукописей повседневную мою записку с приготовленным к тому и подписанным рукою моею реестром, к библиотеке Государственной Коллегии иностранных дел Московского архива, с правом пользоваться из оного Архива всякими выписками, касающимися до Истории Отечественной, сыну моему Александру, служащему при оной коллегии Асессором (которого я к сему готовлю и, по прилежности его, обещал ему сие награждение)...»
Отказа на просьбу не последовало, однако планам А. И. Мусина-Пушкина не суждено было сбыться: в 1812 году грянула война, Александр вступил в армию и в январе 1813 года был убит на поле боя вне границ России.
А. И. Мусин-Пушкин медлил с передачей библиотеки Московскому архиву, а со смертью сына надобность в такой передаче и вовсе отпала.
Чтобы не выглядеть лжецом в глазах императора и одновременно сохранить дорогую его сердцу библиотеку, А. И. Мусин-Пушкин воспользовался легендой о сгоревших книгах.
Вот как описывает Д. Н. Бантыш-Каменский причины гибели библиотеки А. И. Мусина-Пушкина:
«Уверенный, что Москва не будет в руках неприятеля, он не принял надлежащих мер для спасения своих драгоценных рукописей. Дочь его, княгиня Волконская, увезла картины и серебро, но без позволения отца не смела прикоснуться к закрытым шкафам, от квторых ключи находились у него!»
Следует признать эти причины малоубедительными, так как без разрешения отца дочь не могла вывезти ни картины, ни серебро. Скорее всего к этому моменту библиотека была уже вывезена (А. И. Мусин-Пушкин находился в своем Ярославском имении — Игоине). Быть может, одновременно с картинами и серебром была вывезена и библиотека.
Кроме того, по случайному или «неслучайному» совпадению все наиболее ценные рукописи (кроме Мусин-Пушкинского списка «Слова о полку Игореве») остались целы.
Существует и вторая причина, по которой А. И. Мусин-Пушкин поддерживал легенду о сгоревшей библиотеке и соответственно рукописи «Слова о полку Игорева».
Обстоятельства издания этого памятника чрезвычайно странны. Никто ни до ни после издания не видел оригинала рукописи, кроме самого издателя и лиц, ему помогавших, — А. Ф. Малиновского и Н. Н. Бантыш-Каменского. Участие этих лиц в подготовке издания скрывалось до 1824 года, когда историк К. Ф. Калайдович опубликовал биографию А. И. Мусина-Пушкина.
Обычно историки, издавшие оригинальный текст, в своей творческой деятельности неоднократно возвращаются к нему и публикуют последующие работы. Почему же А. И. Мусин-Пушкин, А. Ф. Малиновский, Н. Н. Бантыш-Каменский после издания «Слова о полку Игореве» «набрали в рот воды» и не издали по этому произведению ни одной строчки?
Они «молчали» по одной простой причине — чрезвычайной «крамольности» этого произведения. Да, в начале XIX века это так и было.
«Слово о полку Игореве» — политический памфлет большой обличительной силы, выполненный в художественной форме и направленный против феодальной власти удельных князей и государственного христианского религиозного культа. В нем, в частности, высказана идея языческого возмездия: русские князья получили сокрушительные поражения, потому что приняли чуждую веру — христианство — и предали веру своих предков — «Великому Хорсу путь перерыскали» (Хоре был на втором месте после Перуна).
А. И. Мусин-Пушкин, безусловно, понимал значение этой фразы и в примечании написал «невразумительно» — только в целях маскировки. Древнерусские боги явно настроены против христианских князей: «Стрибожьи внуци веют с моря стрелами на храбрые полки Игоревы» и «мечут хиновские стрелки».
А. И. Мусин-Пушкин предпринимал попытки издать «Слово о полку Игореве» еще при жизни Екатерины II (до 1796 года) и представил ей на рассмотрение так называемый Екатерининский список «Слова», однако императрица, по-видимому, заподозрила в нем какую-то крамолу и произведение осталось неизданным. Однако после своего ухода в отставку А. И. Мусин-Пушкин сумел «протащить» сквозь рогатки церковной и светской цензуры и издать в 1800 году «Слово о полку Игореве» под маской «Героической песни».

Алексей Иванович Мусин-Пушкин и обложка первого издания «Слова».

Издание «Слова» в Москве, а не в Санкт-Петербурге, также было не случайным. Московская цензура была менее квалифицированной и, кроме того, А. И. Мусин-Пушкин был женат на родной племяннице московского главнокомандующего князя М. Н. Волконского, что, по-видимому, способствовало успеху издания.
Существует и вторая причина, по которой А. И. Мусин-Пушкин мог поддерживать легенду о сгоревшей библиотеке и гибели рукописи «Слова о полку Игореве».
Создается впечатление, что А. И. Мусин-Пушкин по каким-то причинам тщательно скрывал от посторонних глаз как сам оригинал рукописи «Слово о полку Игореве», так и сборник, в котором содержалась эта рукопись.
В силу своих служебных обязанностей на посту обер-прокурора Святейшего Синода (1791 — 1797) А. И. Мусин-Пушкин возглавил борьбу с раскольниками-старообрядцами, и, возможно, что сборник со «Словом о полку Игореве» попал в его руки в составе конфискованной раскольничьей литературы. Вот в раскольниках-то и главная здесь закавыка.
Возможно, что в конце сборника имелась традиционная владельческая запись, свидетельствующая о принадлежности этого сборника к старообрядческой общине. Вот эту запись, похоже, и скрывал от посторонних глаз А. И. Мусин-Пушкин.
В то время раскольники-старообрядцы подвергались жесточайшим гонениям как со стороны государства, так и господствующей православной церкви, и одно лишь упоминание о принадлежности рукописи «Слово о полку Игореве» к раскольничьему сборнику могло окончательно скомпрометировать это произведение в глазах духовной и светской цензуры.
«Крамолой», с точки зрения Екатерины II, могла быть высказанная в явном виде в нескольких фрагментах «Слова» идея языческого возмездия. Она заключается в том, что неудача Игорева похода (и другие беды, постигшие Русскую землю) является следствием мести древнерусских языческих богов за предательство князей-сепаратистов. Скорее всего и А. И. Мусин-Пушкин, и А. Ф. Малиновский понимали весь комплекс «крамольных идей», заложенных в «Слово». По их понятиям, безусловно, существовала некая опасность издания поэмы из-за сложных реальных обстоятельств того времени. Но, с другой стороны, они осознавали, что найден бесценный памятник русской истории, который необходимо издать любой ценой. Они сомневались, метались, искали выход. Отсюда и проистекают все «странности» первой публикации этой замечательной поэмы.
Я считаю, что А. И. Мусин-Пушкин и его единомышленники, издав «Слово», сделав его достоянием читающей публики, совершили гражданский подвиг.
Теперь несколько мыслей об авторстве «Слова». Скорее всего поэму создали новгородские книжники и несколько позже, чем это принято считать. Это совпадает с мнением известного отечественного ученого Л. Н. Гумилева, но я пришел к нему самостоятельно после многолетних исследований текста и его стиля. Прежде всего мне бросилось в глаза, что язык «Слова» близок к новгородскому былинному эпосу, в нем широко применена простонародная языческая терминология, часто упоминаются языческие боги и сказочные герои — от Стрибога до Кощея.
«Слово» мне видится политическим памфлетом большой обличительной силы, выполненным на высочайшем художественном уровне. В нем прямо называются причины и виновники распада централизованного древнерусского государства — Киевской Руси.
Автор «Слова» не принял поход Игоря, не увидел в нем большого героизма и показал, чем обернулись для Руси алчность, сепаратизм и политическая близорукость удельных князей. Вот почему идея языческого возмездия так художественно выпукла в этом древнем произведении. Давайте вспомним плач Ярославны. В нем отчетливо прослеживается эмоциональный упрек в гибели дружины не половцам, а главнейшим древнерусским языческим богам, отвернувшимся от князя Игоря...
Концовка произведения также имеет подтекст. Ее можно оценить как острый политический сарказм:
«— Здрави Князи и дружина, побарая за христианы на поганые плъки. Князям слава, а дружине Аминь».
Термин «Аминь» может здесь означать только одно — напрасная гибель дружины. А какая слава может быть князьям, погубившим свое войско?
«Слово» создано новгородскими книжниками не случайно, а по прямому поручению правящих кругов северной республики, оппозиционно настроенных как против абсолютистской княжеской власти, так и против нового государственного религиозного культа. И получается, что перед нами поэма не о горестном по результатам похода Игоря 1185 года, а о причинах, приведших Русь к татаро-монгольскому игу и насильственной христианизации. Отсюда и сарказм в «Слове», и откровенное осуждение междуусобиц.
В поэме выведен образ Великого Святослава — видного деятеля могущественной языческой Руси, сокрушившего хазарский каганат, потрясшего своими походами Византию и успешно отражавшего набеги печенегов. Его образ — это противовес политическому ничтожеству удельных князьков, неспособных организовать противостояние татаро-монгольскому нашествию.
Так можно ли найти рукопись, которая, конечно, не сгорела в 1812 году? Надежд на это мало. Ведь она могла сгореть вместе с библиотекой Мусина-Пушкина в его усадьбе в 1918 году, когда при стихийных вспышках гнева крестьяне грабили помещичьи дома. Но могла и сохраниться, если ее заблаговременно зарыли в землю вместе с фамильными драгоценностями. Можно поискать, используя лозоходцев или других экстрасенсов. Но есть и другое предположение. Потомки графа обладали несколькими усадьбами в районах верхней Волги. В предвоенные годы там велось гидротехническое строительство, и огромные площади вместе со старыми постройками ушли под воду...
Узнать о том, сколько лететь на Тенерифе из Москвы нужно заранее.

Автор - Владимир Титов

Поделиться с друзьями:

загрузка...

Комментарии:

Михаил

Браво!!! История моего предка и в правду полна загадок...

21:11:14 14:17:51

Правила: В комментариях запрещено использовать фразу 'http', из-за большого кол-ва спама
Добавить комментарий:

Последние статьи:

Контакты администрации сайта :